Бумеранг на один бросок - Страница 57

Наверное, следовало бы подойти и узнать, кто это был…

«Хорошо, — сказал Стаффан неповинующимися губами; — Ты показала мне все, что я хотел видеть…» — «Не все», — возразила Антония, «… а теперь давай вернемся к маме. Ты найдешь обратную дорогу?» — «Угу».

Когда Антония свернулась калачиком в уголке родительского гнезда и уснула, Стаффан растолкал Тельму. «Аксель был прав!» — прошептал он ей на ухо, которое с трудом отыскал в свалявшихся космах. «Аксель… кто это?» — «Там, в центре катакомб, целое кладбище артефактов!» — «Иди к черту… оставь меня в покое… я хочу спать…» — «Ты все время спишь! Очнись, мы нашли то, зачем сюда прилетели!» Тельма открыла заплывшие глаза и внезапно спросила ясным, разумным голосом: «Что ты собираешься делать со своей находкой, дурачок?»

Это был крах.

Подобный исход был обычным делом для крофтов. Найти и умереть над выисканным… Но никому не верилось, что такое может произойти именно с ним.

Стаффан вернулся на свою половину, растоптал наполовину собранные блоки сигнал-пульсатора, попытался разорвать в клочья схемы, но особо прочный пластик не поддался его усилиям. Потом он перевел пищеблок в режим фармакогенеза и попытался изготовить слоновью дозу транквилизатора, выбрав самый сильнодействующий, какой только пришел на ум — «Бледная Луна». Но пищеблок оказался умнее и выдал только один шарик, после чего дальнейших заказов не принимал. «Хорошо же…» Стаффан не стал глотать снадобье, а решил за неделю накопить достаточное количество, чтобы легко и безболезненно покончить с никчемным бытием. Он искал, куда бы спрятать заветный шарик, когда вошла Антония и стала на пороге, разглядывая его взрослыми беззастенчивыми глазами. «Ты хочешь умереть», — сказала она. «С чего ты…» — «Не делай этого». Стаффан сел на краешек своего лежбища и опустил голову на руки. «Отчего же мне, по-твоему, не следует умереть? Я не хочу кончить так, как эти… в темноте. И не хочу стать таким, как твоя мама». — «Скоро за нами прилетят». — «Почему ты так решила, девочка?» — «Я читала. И считала». — «Ну, и?..» — «Звездным Патрулем постоянно выполняется плановая уточняющая инспекция по всем позициям „Каталога“ Брэндивайна-Грумбриджа. На инспекцию отводится двадцатилетний цикл. По моим расчетам, эти двадцать лет уже на исходе». — «Ты говоришь… как взрослая». — «Я говорю языком прочитанных книг. Другого языка у меня нет». Посидев еще несколько минут и не дождавшись продолжения, Стаффан улегся, и она приткнулась рядышком, как бывало иногда. «А если за нами не прилетят, — осторожно промолвил Стаффан, — ты позволишь мне уйти?» — «Прилетят», — проскрипела Антония сквозь дрему.

Тельма, между тем, утратила последние остатки интереса к жизни. Приближаться к ней, смотреть на нее, обонять исходящий от нее смрад было слишком тяжким испытанием для расшатанных нервов Стаффана. Она тихонько угасала не по дням, а по часам. Антония относилась к происходящему с матерью равнодушно, либо же не понимала, что с той творится.

Минуло еще какое-то время, и настал последний день.

Антония пришла к Стаффану и протянула ему обычный кристаллик от мемографа. «Что это?» — безучастно спросил Стаффан, который как лежал, так и не пошевелился при ее виде. «Мама уснула, — сказала Антония. — Я не могу ее добудиться». — «И не буди. Пусть ее…» — «Она просила передать тебе этот кристалл, когда больше не проснется». — «Забавно, — усмехнулся Стаффан, — я как раз хотел вручить тебе точно такой же. Вот, возьми». — «Что мне с ними делать?» — «Что обычно делают со скучными мемуарами? Кладут на полку, среди ненужных вещей». — «Тогда я пошла?» — «Иди, милая. Я тоже вздремну…» Когда Антония вышла из дома, Стаффан выгреб из укромного местечка в изголовье своей кровати пригоршню «Бледной Луны» и отправил в рот. «Я поступаю очень дурно, — подумал он. — Я оставляю девочку-подростка на произвол судьбы на чужой планете. Но я не хочу сейчас беспокоиться о ней. Может быть, она и вправду дождется прилета Патруля, в который я не верю. А я устал ждать…» И провалился в легкий сон без сновидений и без пробуждений, даже не успев додумать эту слишком долгую для него мысль.

Антония натянула комбинезон, надела маску, закутала лицо шарфом и поднялась на поверхность Мтавинамуарви. Она направлялась к кораблю в полной темноте, при свете одних лишь звезд, но ничего не боялась. Это был ее мир, где она родилась и провела все свое странное детство.

Поэтому человек в огромном незнакомом скафандре, вышедший из разгромленного «корморана», показался ей страшнее всего на свете.

Вопя во все горло, она кинулась прочь, но оступилась в метеоритной выбоине и упала. И только тогда увидела чужой корабль, что стоял, раскинув опоры, прямо за «кормораном». В следующий миг ее уже подхватили, поставили на ноги и попытались успокоить… хотя двенадцатилетняя девочка в комбинезоне не по размеру и не по погоде была самым последним, что патрульники ожидали найти на этой давно вымершей планете. (То, что на самом деле Антонии было четырнадцать с лишним, никому не пришло в голову.) «Послушай меня, — торопливо твердил ей гигант с лишенным растительности и потому отвратительно гладким зеленовато-бурым лицом, — послушай внимательно, соберись с мыслями и ответь: здесь есть еще живые взрослые?» — «Нет, — рассудительно и безжалостно ответила она, стараясь не глядеть в это ужасающее лицо, — осталась только я. Все спят…» — «Нам надо спешить, — сказал гигант. — Вот-вот снова посыплется эта пакость… На следующем витке мы высадимся здесь же и заберем твои вещи, идет?» — «Кто идет? Куда?!» Но ее уже тащили на патрульный корабль.